К юбилею Николая Глазкова

Песня разлуки

(Из кинофильма «Романс о влюбленных»)

Печальной будет эта песня

О том, как птицы прилетали,

А в них охотники стреляли

И убивали птиц небесных.

А птицы падали на землю

И умирали в час печали,

А в них охотники стреляли

Для развлеченья и веселья.

А птицы знали, понимали,

Что означает каждый выстрел,

Но по весне вновь прилетали

К родным лесам у речки быстрой.

И не могли не возвратиться

К родимой северной округе,

И песню горестной разлуки

Весной веселой пели птицы.

И не могли не возвратиться

К родимой северной округе,

И песню горестной разлуки

Весной веселой пели птицы,

А в них охотники стреляли

И попадали в птиц, не целясь.

И песню скорби и печали

Весной веселой птицы пели.

						Н. Глазков. 1973

95-летию со дня рождения Николая Ивановича Глазкова, поэта и переводчика, посвящена книжно-иллюстративная выставка «Всего лишь гений…».

В московских литературных кругах у Николая Глазкова была настоящая слава и длилась она не одно десятилетие. Известность ему принесли ранние стихи конца 1930-х – 1940-х гг., вставшие в прямую оппозицию официальному канону. Глазков распространял их в виде самодельных книжек, на обложке которых стояло слово «самсебяиздат». Позднее поэт его сократил, превратил в «самиздат», став изобретателем этого знаменитого термина.

«Самсебяиздатный» Глазков оказал существенное влияние на своих сверстников-поэтов, научив их внутренней свободе и независимости – даже от собственных взглядов. Его стихи демонстрировали полнейшее отсутствие иллюзий, характерных даже для самых мыслящих и талантливых его товарищей – М. Кульчицкого, П. Когана, Б. Слуцкого, Д. Самойлова. Однако особенно сильно Глазков повлиял на поэтов младшего поколения, тех, кто решил отказаться от официальной карьеры, предпочитая работать в литературном подполье.

Кумирами самого Глазкова были ранний В. Маяковский, В. Хлебников, традиции которых он соблюдал и в стихах, и в жизни. Однако с течением времени креп голос молодого поэта, набирала уверенность его интонация, столь отличная от интонации его главных учителей. Ирония Глазкова, в многообразии её степеней и оттенков, оставляла мало места пафосу. Поэтика Глазкова, круто замешанная на пародировании идеологических клише, была уникальна на фоне советской поэзии.

После смерти Глазкова стихи из его подпольного золотого фонда стали достоянием читателей. Это был поэт великого дарования. Римма Казакова писала: «Николай Иванович Глазков был чистым, как ребенок, светлым, добрым, как и положено нормальному гению. Сперва я читала его в самиздате, потом познакомилась лично и полюбила — воистину! — до гроба. До его печального, не отмеченного официальными фанфарами ухода из жизни. Его нежность, мудрость его внешне подчас ернических, а на деле глубочайших строк, — всегда со мной».

Приглашаем всех желающих ознакомиться с выставкой в часы работы библиотеки по адресу: ул. К. Маркса, 14, каб. № 25.